Вчера, 22 сентября в Доме дружбы чествовали Хамзу Абдрахмановича Сафина. С 95- летним юбилеем, пожалуй, одного из самых известных и авторитетных людей Приуралья, поздравляли и официальные лица и друзья, сослуживцы – Учитывая давнюю дружбу юбиляра с газетой «Надежда», мы не стали упускать возможность и задали несколько вопросов Хамзе Абдрахмановичу.
— Хамза Абдрахманович, 95-летний юбилей Вы встречаете в год 75-летия Великой Победы над фашистской Германией и в год, когда общество впервые переживает опыт эпидемии, ЧС, лагдауна, карантина… и в целом жизни онлайн. Как Вы переживаете это время, как оцениваете эти события?
— К последним событиям я отношусь… как бы, помягче, сказать. Думаю, это Божья кара, кара природы за то, что мы ее так сильно изменили, подогнали под свои цели. Экология жизни сильно изменилась – испытания различные, миллионы машин на улицах и загазованность, каждая наша квартира напичкана электроникой. Ну, сколько матушка-природа может терпеть такой поток негатива?! Посмотрите, сколько добывается нефти, газа, а ведь все в земле держится силой давления, а мы качаем, нарушаем этот порядок. Думаю, меняется сама структура природы и такие сбои закономерны.
Плохо, что мы еще и теряем способность думать. Телефон и интернет дает готовые ответы почти на все вопросы. Люди нашего поколения знают, какими были люди прежде. Мы знаем жизнь, когда не было такого уровня жизни. Например, образования, когда по два-три диплома имеют – сегодня он юрист, завтра политолог, послезавтра еще кто- то. Но возьмите поколение великих людей – гениев, ученых, писателей, музыкантов. Сейчас есть равные им? Равных им нет. Потому, что сегодня все очень упрощено. Человек давно изменился. Сейчас мы видим поколение людей, которое, в целях облегчения жизни, ничего не делают сами. Но человек — дитя природы и он должен двигаться, ходить, что-то выполнять физически. Когда я был совсем мальчишкой, у нас не было электричества. Лампа с фитилем и простые продукты — хлеб, молоко. Но мы очень много работали, а на огородах выращивали огромные тыквы и огромные арбузы. А сейчас что-нибудь растет без удобрений?
А Победа — событие величайшего масштаба, она получена величайшими усилиями и жертвами простых людей. Как участник тех событий, я знаю, какими трудностями она достигалась. Достижение Победы — величайшее испытание людей. Я видел, как гибли солдаты — мы их хоронили ночам, в ста метрах от окопов. Это была смертоубийственная война. Но война была и с нашей стороны, и мы это понимаем — война за жизнь. Фашизм это исчадие, как бы кто не хотел приукрасить историю и изменить взгляды людей на ту войну. Я видел много смертей, и знаю, что это такое. Мы видели детей в лагерях, из которых высасывали всю кровь — для раненых немецких солдат…
В этом году мы отмечали 75-летие Великой Победы, но после той большой войны, войны ведь не закончились. Спросить должен каждый себя: а за что воюем? Чаще всего все очаги современных международных конфликтов возникают не из-за борьбы за свободу — это ширма, а из-за алчности.
— Пройдя страшные испытания Ваше поколение не ожесточилось, Вы полны оптимизма и жизни. Что Вам дает внутреннюю силу?
— Конечно, Вера. И воля. Мы сейчас находимся на распутье. А тогда у нас была Вера в простые вещи. Когда мы шли в бой, то поднимали солдат живым словом. Мы не говорили: «За Родину!». Мы не обращались: «Товарищ!», к солдату. Мы говорили: «Славяне» — будь то узбек, казах, русский, татарин. Кричали: «Славяне! Пошли!». Это нас объединяло.
— А о чем думали, когда шли в бой?
— Думали каждый о своем. У меня семьи не было, я был 17-летний пацан — только мама. Я думал о том, как моя мать воспримет известие о том, что я убит. Вот этого боялся. А были солдаты, у которых по пять-шесть детей остались. Наверное, они думали о них. И каждый шептал что-то губами. Они или молчали или молились. Я думаю, они вспоминали семью, детей, дом. В чем сила была тогда и сейчас? Мы верили, и понимали — альтернативы-то нет. Или умереть или победить. Третьего не дано.
— Вы мерзли зимой в окопах, ходили болотами. А после войны, какая трудная жизнь была — и голод и стройки. По сегодняшним меркам солдаты должны были возвращаться с войны совершено больными людьми.
— Мы с войны больными не возвращались. 4 января 1945 года я провалился в Неман (река протекает по территориям Белоруссии и Литвы – ред.). Мы переправлялись на плоту, и рядом разорвался снаряд и плот встал «на дыбы», а на берегу бой с немцы — метрах 200 от берега. Я плыл до берега в ледяной воде, на берегу, под яром старшина кинул мне одежду — снял с погибших солдат, потом шапку и автомат. Командир дал команду: кто может все наверх потому, что нужно было держать оборону. Я весь день пролежал в степи на земле. Ничего не чувствовал. Наверное, из-за нервного напряжения. Все детство мы провели на реке Урале и себя не щадили. Эта закалка и помогала. А знаете, чего мы, пацаны, боялись больше всего? Позора, потерять честь, достоинство. Если драться – то до конца. Тогда много было неграмотных людей, но внутренне образованных — в плане вежливости, доброты и помощи. В нас не было заложено хамство, грубость. Вера, религия была, но в сердце. Если похоронка кому-то пришла — весь поселок бежит, что-то несет. Вместе делили и горе, и радость.
Война это не только проклятие, это великая закалка.
А то, что сегодня мы оказались в изоляции, что с размахом не отметили 75-летие Победы… Знаете, после той войны самое главное, что мы победили, что есть мир.
