В правительстве идёт обсуждение законопроекта, который предполагает контроль за благотворительностью. Аккредитация, новые отчётности и обязательные сроки закрытия сборов денег могут сильно усложнить работу благотворительных организаций. На фоне новости о мошенничестве в одном из крупнейших казахстанских фондов помощи Biz Birgemiz законодательные поправки вызвали как откровенную критику, так и одобрение. Однако, ещё на стадии обсуждения новый проект закона уже повлиял на волонтёров в Уральске — небольшие объединения доброделов вынужденно приостановили свою благотворительную деятельность. Они опасаются больших штрафов и других последствий.
Малика УАХИТОВА
О новом законопроекте — ряде поправок в различные законодательные акты страны — стало известно на минувшей неделе. Несмотря на то, что рабочую группу, которая обсуждает проект, министерство культуры и информации собрало около трёх месяцев назад, о готовящихся поправках жители страны смогли узнать только после публикаций Светланы Ушаковой. Общественница и руководитель Общественного фонда «Институт национальных и международных инициатив развития», став участницей рабочей группы, буквально забила тревогу.
Светлана Ушакова рассказала о нормах, которые хотят ввести на законодательном уровне. Среди них были запрет на сборы физическим лицам, аккредитация благотворительных организаций и контроль за ними со стороны акиматов.
Самым тревожным стала норма о запрете физическим лицам, то есть простым казахстанцам, открывать сборы. То есть, ставшие для нас привычными переводы небольших сумм на лечение детей или сборы на мебель и дома для погорельцев, а также — как это было весной 2024 года — помощь для тех, кто пострадал во время паводков, грозила оказаться под запретом. Но минкультуры на днях сообщило, что норму всё же решено было исключить. Что не могло не порадовать.
— Сейчас официально министерство выступило с заявлением, что эта поправка не будет приниматься, не будет обсуждаться. Мы можем сказать, что благодаря широкой информационной кампании через СМИ нам удалось отстоять права физических лиц на сбор пожертвований, — говорит Светлана Ушакова.
Однако ряд норм, которые берут под контроль благотворительные организации, всё ещё остаются в проекте.
Поправки и их «мотивация»
«Н» поговорила со Светланой Ушаковой о поправках законодательство и общественница рассказала подробно обо всём, что сейчас обсуждает рабочая группа. Светлана Ушакова выделяет три основных блока нововведений.
— Ввести аккредитацию благотворительных организаций, то есть сбором средств благотворительные организации смогут заниматься, если они аккредитованы и, если у них есть подтверждённый опыт работы не менее года. Второй блок — это вопросы касающиеся наделения дополнительными контрольными функциями местные исполнительные органы власти уполномоченные по вопросам благотворительности тем, чтобы они благотворительные организации будут уведомлять до начала сбора о том, что они начинают сбор и на какие цели. И после того, как они достигнут цели сбора они будут обязаны проинформировать всех через социальные сети и так далее о том, что они прекращают сбор и останавливают его в течение суток. На все остальные средства, которые будут собираться, если сбор не будет прекращён, то это будет нарушение. Как я понимаю, это может быть потом истолковано, как нецелевое использование, нецелевые сборы, — говорит Светлана Ушакова.
Третий блок связан со сборами во время чрезвычайных ситуаций, рассказывает общественница.
— Там тоже предполагается наделить местные исполнительные органы власти функцией, что они будут выбирать одну благотворительную организацию, через которую можно будет осуществлять пожертвования на последствия какой-либо чрезвычайной ситуации. Здесь тоже не понятно — будет ли это означать запрет для других благотворительных организаций собирать деньги или не будет, — рассказывает Ушакова.
Говоря о «нецелом использовании» или «нецелевых сборах», общественница приводит так называемую мотивацию — причину, по которой норму было решено ввести. И поводом для этого стал недавний случай задержания директора общественного фонда Biz Birgemiz Qazaqstan Перизат Кайрат, которую подозревают в хищении 200 миллионов тенге. Сообщается, что задержанная организовала сбор средств для оказания гуманитарной помощи жителям Палестины в ноябре 2023 года, а уже в декабре «за счёт этих денег приобрела трехкомнатную квартиру в элитном комплексе «Sensata Plaza» за 49 млн тенге и новый автомобиль «Mercedes-Benz EQE 500 4 Matic» за 30 млн тенге». К тому же, по версии следствия, Перизат Кайрат потратила часть денег во время поездок в Арабские Эмираты, а там она покупала вещи брендов, в том числе Rolex, Prada и Fendi.
— Если обобщать, то в моём понимании законодатель предполагает направить сборы так, чтобы все жертвователи, в первую очередь, работали через благотворительные организации, чтобы уменьшить поток сборов физическими лицами. Обосновывается это тем, что есть мошенники, которые используют благотворительность в своих личных целях — то есть собирают деньги, а потом используют их в своих личных целях. На самом деле на благотворительные цели их не тратят. Мы попросили предоставить более развёрнутую информацию: какие есть случаи и почему, если это мошенничество, то есть правонарушение и оно должно наказываться правоохранительными органами, то почему эта система у нас не работает? — комментирует Светлана Ушакова.
Только контроль
Юрист Аида Айдаркулова говорит, что уже на этапе обсуждения законопроекта рабочей группой видит в нём нарушения.
— Это пока что законодательная инициатива, я не видела сам проект закона. Могу комментировать только сравнительную таблицу, которая циркулирует, но на портале Открытые НПА такой законопроект не размещен. Нарушение начинается уже на этом этапе, потому что в обществе идут дискуссии об этой инициативе, но невозможно найти официальный проект закона. Любой проект закона — необходимо публиковать. Пока я не нашла такой проект на портале, — говорит юрист.
Светлана Ушакова же отмечает, что все нововведения скорее ассоциируются с тотальным контролем всех благотворительных инициатив и в общем работы благотворительных фондов и объединений.
— Обязательная аккредитация и введение специального реестра становится барьером, то есть мы говорим: «Вы можете заниматься благотворительностью, если вы получите специальное разрешение у определённых государственных органов». Но это нарушает принцип горизонтальной благотворительности, для жертвователя, когда он даёт деньги… то есть я должна иметь право — физическому лицу или юридическому — жертвовать деньги, основываясь на своём доверии. Даже в тех странах, где есть аккредитация благотворительных организаций, они всегда поддерживаются определёнными стимулами со стороны государства. Либо это какие-то налоговые льготы, либо это какое-то другое стимулирование. В данной же редакции, в данных подходах, которые сейчас обсуждаются, стимулирования никакого не предполагается, предполагается как раз только контроль, администрирование, сбор информации, — говорит Светлана Ушакова.
Нарушение продолжаются и тем, что общественность, которую изменения, если их примут, коснуться напрямую — не может принять участия в обсуждении законопроекта. Более, о нём до недавнего времени было и вовсе не известно.
— Не очень понятна цель принятия поправок, не артикулирована проблема, не проводились общественные дискуссии. Развитие культуры благотворительности — это очень долгая и важная работа, не хотелось бы, чтобы благие намерения трансформировались только в ограничительные меры, а больше были направлены на стимулирующие действия, такие как налоговые льготы и другие факторы, способствующие становлению сектора филантропии, — говорит Аида Айдаркулова.
Светлана Ушакова отмечает, что во всём проекте поправок, с которыми она ознакомлена, как член рабочей группы при министерстве культуры и информации, не несёт никаких положительных изменений.
— На самом деле, я считаю, что это только затруднит работу благотворительных организаций, тем более, если мы на сегодняшний момент говорим о прозрачности и подотчётности деятельность благотворительных организаций, которые так же входят в общую группу коммерческих организаций, у нас уже есть такой инструмент — база данных НПО, куда мы все сдаём отчётность раз в год, где показываем количество привлечённых денег, показываем на какие цели, с какими результатами эти финансы были потрачены. То есть получится, что благотворительные организации получат дополнительный вид отчётности, дополнительную нагрузку, и, в первую очередь, это будет влиять на локальные небольшие организации, которые работают с местными сообществами. Возможно, в меньшей степени от этого пострадают какие-то крупные, большие и богатые частные фонды, потому что у них есть один жертвователь, который поддерживает программы, — говорит Светлана Ушакова.
Вынужденная мера
Несмотря на то, что поправки в закон только на стадии обсуждения в рабочей группе, они уже вызвали волну последствий. Так, сразу несколько небольших волонтёрских объединений Уральска прекратили сборы денег для помощи нуждающимся или на лечение. Причина — рассматриваемые поправки. Волонтёры, которые занимаются в Уральске и области благотворительностью только из добрых побуждений, вынуждены прекращать работу, потому что опасаются штрафов или других последствий от государственных органов.
— Нас четыре человека, мы уже семь лет работаем, но всё это время мы помогали неофициально. Вдвоём с девочкой мы занимаемся сборами, ещё одна у нас выкладывает посты в социальные сети и одна — аниматор. И сейчас, на данный момент, мы всё это приостановили, чтобы разобраться во всей этой ситуации, потому что штраф — немаленький. Мы помогаем людям давно, мы очень многим людям помогли: на операцию людей отправляли, помогли с жильём, но всегда эти сборы были не официальные, то есть только через знакомства — нам помогали, потому что знают нас, — говорит волонтёр Клавдия Мамедова.
Девушка отмечает, что сборы были закрыты, также, как и приём заявок на помощь от всех, кому она нужна. Всё, что сейчас делает эта маленькая волонтёрская команда — это помогают вещами. То есть собирают одежду и обувь у тех, кто может ею поделиться и развозят тем, кому вещи остро нужны.
— Волонтёрство, если оно искреннее, как я всегда говорила, самое неблагодарное дело. Мы делаем это бескорыстно, но помимо того, что часто сталкиваемся с негативном от людей, а сейчас мы за это ещё можем быть наказаны. И наша маленькая организация — не одна. Я знаю, что многие волонтёры сейчас приостанавливают сборы, — говорит Клавдия Мамедова.
Волонтёр признаётся, что теперь благотворительные объединения Уральска — небольшие неофициальные организации — вынуждены даже прекратить сборы на продуктовые наборы. При том, что помогать продуктами пожилым людям, инвалидам и многодетным семьям — очень важно.
— Мы обычно собираем деньги, потом закупаем продукты. Другой вариант — мы говорим, что люди могут сами купить продукты, даже на две или три тысячи тенге. После я приезжаю и забираю эти продукты. Так мы обычно собираем продукты или сами закупаем на собранные деньги и развозим нуждающимся. Деньгами мы никогда не отдаём, мы стараемся всё сами закупать и потом, в социальных сетях, предоставляем чеки и пакеты того, что мы купили. Чеки все свежие, даты указаны — в этом всё прозрачно. А на данный момент: я кому-то там помогу, всю отчётность выложу, а меня за это ещё и оштрафуют? Зачем мне это надо? Многие сейчас отказываются, — делится волонтёр Клавдия.
При этом, отмечает она, сейчас благотворительность небольших организаций Уральска буквально пожинает плоды своих трудов — подопечных у команды Клавдии Мамедовой становится всё меньше, если говорить о семьях, оказавшихся в трудной ситуации.
— Я горжусь тем, что те семьи, кому мы раньше помогали с благотворительностью и были буквально на самом дне — стали жить лучше. Люди устроились на работу, более или менее есть стабильный заработок, кто-то переехал в новое жильё, кто-то квартиру нашёл. И сейчас у нас осталось всего две-три семьи, которым мы помогали. Но сейчас уже мы им помогать не сможем, — делиться Клавдия Мамедова.
Получили помощь — помогаем другим
Одним из самых запоминающихся примеров крупных сборов денег стал для Казахстана сбор на самый дорогой укол в мире для маленького Эмира Шахмарова. Почти миллиард тенге — гигантская сумма — была собрана буквально по крупицам и помогали в этом всем миром в 2021 году. Большую часть собрать удалось самим родителям Эмира, фонды же в этом приняли участие, но больших сумм им собрать не удалось.
История Эмира настоящее чудо, ведь самый дорогой укол в мире от спинальной мышечной атрофии, который во всех развитых странах делают за счёт государства ещё в младенчестве, ребёнок должен успеть получить до двух лет. Иначе мышцы будут постепенно атрофироваться, что приводит к тяжёлой форме инвалидности и, постепенно, когда главная мышца организма — сердце — ослабевает, наступает смерть.
Но история Эмира не только показала, что можно собрать огромную сумму и спасти жизнь малыша, но и вдохновила десятки других семей на попытку вылечить ребёнка.
Сейчас же мама Эмира, которому недавно исполнилось пять лет, стала попечителем фонда помощи пациентам с неврно-мышечными заболеваниями. Сабина Давлеткалиева говорит, что пока не совсем понятно, как будет работать новый закон.
— Мы пока относимся к этому с не понимаем, так как неизвестно как это все будет регулироваться и не будет ли это во вред действительно нуждающимся в помощи. Но если это облегчит жизнь нуждающимся и за счёт этого нововведения будут закрываться потребности, и людям не нужно будет вести сборы самостоятельно, то это очень хорошо. Ведь ни один адекватный человек не хочет оказаться с проблемой один на один и просить денег. Мы бы были безумно рады и благодарны государству, если бы нашему сыну своевременно дали лечение. Но у нас не было выбора и нам пришлось открыть сбор, — говорит Сабина Давлеткалиева.
На своём опыте сбора денег на укол сыну Сабина Давлеткалиева отмечает, что личные сборы идут активнее, чем в фондах.
— Нам многие фонды отказывали в помощи, из-за суммы. И поэтому практически все средства были собраны нашим сбором за счёт соцсетей. Собрано было 718 млн тенге, остальное закрыл благотворитель, который решил остаться анонимным, из них лишь небольшая часть была собрана фондами. По нашим наблюдениям видно, что у фондов трудно идут сборы даже на небольшие суммы, а вот личные сборы идут намного активнее, — отмечает Сабина Давлеткалиева.
Иллюстративное фото
