Ветеран войны, Отличник здравоохранения СССР, председатель военно-патриотического клуба «Фронтовичка» Алефтина Тимофеевна МИТРОХИНА 14 августа отметит 90-летие. В канун славного юбилея она поделилась с читателями «Н» своими мыслями о минувшем и настоящем.
Алефтина Тимофеевна из того поколения победителей, чье детство закончилось 22 июня и они приняли на свои еще совсем неокрепшие плечи ответственность за целую страну. Именно этому поколению досталось расправиться с фашизмом, восстановить разрушенное хозяйство страны, пережить вторую волну репрессий и развенчание культа личности, освоить целину и проложить дорогу в космос, сохранить в годы застоя честь и веру в порядочность людей, не сломаться в перестроечной неразберихе и в смутные времена 90-х, принять независимость бывших союзных республик… Немногим удалось дожить до сегодняшних дней, сохранив активную жизненную позицию, объективность и оптимизм. Алефтина Тимофеевна сумела. За вклад в Победу над фашистскими захватчиками А.Т. Митрохина была награждена орденом «Отечественной войны» II степени, медалями «За победу над Германией» и «За оборону Сталинграда». Демобилизовавшись, она окончила Уральское медучилище и 32 года преподавала в нем сестринское дело и хирургию. Со дня основания военно-патриотического клуба «Фронтовичка» она является его членом, а с 2003 года – председателем. Вместе с мужем Лаврентием Максимовичем, с которым прожила без малого полвека, она вырастила троих детей, четверых внуков, сегодня у нее семеро правнуков. Ей есть, что сказать молодежи, и она по-прежнему охотно делится своим жизненным опытом, наблюдениями и суждениями о происходящем в мире.
О бесстрашии юности
– Война началась, когда мне было 16 лет. Так сложилось, что я не смогла пойти в девятый класс, потому что за обучение надо было платить. С детства мечтала стать учителем и отправила документы в Саратовский педагогический техникум. А тут война. Помню, как все собрались на центральной площади поселка, слушали сообщение по радио. Потом был митинг. Никто никого не уговаривал. Это произошло как-то само собой, но настроение было – немедленно на фронт. Люди потянулись в райвоенкомат. Народу было столько, что столы вынесли на улицу, чтобы принимать заявления от добровольцев. И мы, 16-летние, туда же пошли. Ребята прибавляли себе год-два, чтобы взяли в армию. В общем, в ноябре 1941-го я устроилась работать санитаркой в военный госпиталь, который разместили в здании только построенной школы в Озинках. В 1942-м были открыты полугодовые курсы медсестер, по их окончании была распределена в свой же госпиталь, только теперь я стала перевязочной хирургической медсестрой. И ведь мы знали, что по окончании курсов дорога на передовую, но страха не было.
В составе полевого передвижного госпиталя 62-й армии я попала на Сталинградский фронт 19 ноября 1942 года, когда началось контрнаступление. Сказать, что это была мясорубка мало. Враг сопротивлялся ожесточенно, раненых было так много, что мы едва держались на ногах от усталости. А еще ведь и зима была морозной, нередко раненые теряли ноги из-за обморожений. Пережившие ампутацию были угрюмы, отказывались писать домой, мол, кому я там такой нужен. Помимо перевязок и лечебных процедур, медсестры оказывали и психологическую помощь: в нашу задачу входило возвращение бойцов в строй в полном смысле этого слова.
И вот что удивительно, ведь мы, совсем молодые девчонки, не болели совсем. Хотя и промерзали, и питались плохо, и ранения получали, но вставали быстро – жили в таком напряжении, будто стожильные. Помню, как в Одессе готовили операционную в только что отведенном под госпиталь здании, вокруг еще бои идут, а нам нужно все помыть, продезинфицировать. Чтобы потолок и стены обработать, мы составили столы, стулья и лестницы, я на самый верх этого сооружения забралась, – тогда старшей по оперблоку была, а тут снаряд в стену. Окна повылетали, я на лестницу спиной упала, вынесли меня оттуда на носилках. Полежала несколько дней и в строй. Дала знать о себе та травма уже после войны, а тогда мы на это не обращали внимания. Ведь солдатам на передовой тяжелее.
О милосердии и нравственности
– После Сталинграда нашу часть перебросили на 3-й Украинский фронт, мы освобождали Донбасс, Днепропетровск, Харьков, Одессу, Молдавию, Румынию, Венгрию, Победу я встретила в Будапеште. То, что мы видели и что пережили, словами не описать. И поэтому в голове не укладывается, КАК могло произойти ТАКОЕ на Украине? То, что творится там уже второй год, это просто воплощение гоголевского «Вия». Я никогда не поверю, что украинский народ сам породил этих чудовищ! Потому что правосеки и бандеровцы у власти на Украине – это чудовищное надругательство над историей. Только воздействие извне могло привести к такому позору, к такой трагедии в этой многострадальной республике. Что способствовало этому? Падение нравственности.
Сколько лет там разрушали систему образования, переписывали учебники, культивировали так называемую свободу нравов. Безнравственность – это не свобода! Это распущенность, анархия, деградация. Я с ужасом иной раз читаю в нынешней прессе рассказы якобы очевидцев и участников войны о свободе нравов на фронте, в современных фильмах о Великой Отечественной много внимания уделяется интимным сценам и создается впечатление, что чуть ли не под пулями совокуплялись. Да не было такого безобразия! Конечно, и любовь случалась, и, бывало, рожали, не успев зарегистрировать брак. Но это было редко! Потому что в народе было понятие: война – не прогулка под луной. В госпиталях всех раненных и медперсонал проверяли постоянно на венерические болезни, и на советской территории случаи их выявления были редкими. Помню, как-то на освобожденной от фашистов территории приняли мы в госпиталь вольнонаемной санитаркой молоденькую девочку: и так, мол, натерпелись, а тут хоть заработок. Выздоравливающих солдат тогда у нас было человек 11 или 12, их всех в одной палате собрали. На фронт им было еще рано, но по хозяйству в госпитале они помогали. Так вот, некоторое время спустя девочка попросила одну из медсестер дать ей шинель и шапку, чтобы зарплату получить. Это запрещалось, но та пожалела и разрешила добежать до канцелярии в своем обмундировании. А девочка ушла и с концами. Потом выяснилось, что все парни из палаты выздоравливающих заражены гонореей. И отправились они в венерический госпиталь, что для бойцов было позором. А для нас это случай послужил уроком – жалость ничего общего с милосердием не имеет. Вот ухаживать за ранеными военнопленными, их собирали в один большой госпиталь под Киевом, куда направили и двух наших медсестер, как за своими бойцами, – это было проявление милосердия.
О молодежи
– Я это к тому говорю, что нельзя допустить развития такого же сценария в Казахстане. Иногда мне страшно от того, что у нас творится. Уже говорят о детском алкоголизме, наркомании, проституции! Скатились за каких-то 20 лет до первобытного уровня. И в то же время до 18 лет подростки считаются детьми. А может, не нужно такой чрезмерной опеки? Я много думала, почему сытые, всем обеспеченные юноши и девушки бегут в Сирию и под знамена ИГИЛ, идут наемниками в «горячие точки» и в террористы? А что они видят, слышат вокруг себя? В новостях – только про это. Фильмы – сплошная жестокость, море крови, адреналин так и плещет. Пришла к выводу, что в поисках острых ощущений и от пресыщенности в своей мирной жизни они бегут. Почему у нас в школах сейчас НВП – начальная военная подготовка – ведется не на должном уровне? Я 32 года преподавала в медучилище и вела санподготовку в СШ №№ 3, 6 и техническом училище № 121. Мои ученицы практику проходили на базе медучилища, на муляжах учились накладывать шины и гипс, делать уколы, оказывать первую помощь при сердечной недостаточности, осваивали разные типы повязок.
Вот могу сказать на примере военно-патриотической эстафеты, которую проводит ко Дню Победы ГК «Конденсат». Надо отдать должное, здесь большое внимание уделяется занятиям спортом и во время эстафеты ребята очень стараются, но самым богатым на ошибки всегда оказывается этап оказания помощи раненому. Почему? Потому что девочки не получили в свое время нужных навыков в школе. Считаю, что от преподавания санподготовки на уроках НВП профессионалами будет несомненная польза и для мирной жизни, поскольку от чрезвычайных ситуаций и террористических актов нынче никто не застрахован. Да и на случай, если завтра война, молодежи нужно уметь выжить в экстремальных условиях и хотя бы из винтовки стрелять. У нас столько денег тратится на разные интерактивные кабинеты, почему бы не приобрести симуляторы для уроков НВП? Это не милитаризация школы: воспитание патриотизма не может идти только на словах, надо учить детей Родину защищать с младенчества. Может, наше поколение и выстояло от того, что мы все сдавали нормы ГТО? До перестройки в Советском Союзе здоровый образ жизни не просто поощрялся, а культивировался в массах на государственном уровне.
Сейчас дети слишком много сидят – на уроках, дома за компьютером. А организму требуется движение, юному организму – движение активное. Надо больше доверять и, соответственно, больше спрашивать с молодых. Я вернулась с войны, мне еще 20 лет не было, мой жених – чуть постарше. А что сейчас? К 18 годам, то есть к призывному возрасту, комиссия едва набирает годных к армейской службе. Думаю, что и девочкам можно было бы служить в армии. Немало стран, где срочная воинская служба обязательна и для женщин. Раз уж уравняли с мужчинами в правах и даже в пенсионном возрасте, то не надо лишать женщин права на военную службу. В качестве примера тот же Донбасс – там женщины уже взяли оружие в руки, чтобы защитить свои дома и саму жизнь. Не лучше ли дать молодежи возможность послужить на благо Родины, чем отлавливать их на чужих границах? Да и боеспособность страны усилиться, если культивировать в обществе нравственные основы и здоровый образ жизни. Я верю в нашу молодежь – в ней еще сохранились такие нравственные понятия, как забота о младших, уважение к старшим, которые помогут устоять под натиском навязываемой нам «культуры» и сохранить независимость своей страны, свое будущее. Во всяком случае, я искренне этого нам всем желаю.
Анна ПАНИЩЕВА
«Глаза закрою – снова плащ-палатки,
Пятнеют побуревшие бинты,
Тугие из шинелей серых скатки,
Что тянут плечи, словно хомуты.
Все чудятся двухнарые бараки,
Где каждый звук – зажатый полустон,
А я в свои семнадцать лет – вояка,
Сестричка, позабывшая про сон.
Настой хвои зачерпываю кружкой
И зябко зубы о края стучат.
Зовут сестренкой, доченькой, подружкой…
Через десятки лет зовут, кричат…»
