Александра Никитична РОДИОНОВА – женщина-эпоха. Судьба в судьбе Великой Державы. Встретив на своём пути людей неординарных, сама стала человеком знаковым.
Родионова служила обществу, которое созидало. По её должностным докладам второго секретаря горкома партии можно изучать поступь индустриальной мощи города. Стопка гербовых грамот, ряд медалей, звания «Отличник просвещения СССР», «Заслуженный учитель Казахской ССР», орден «Знак Почёта». К числу наград прильнули письма учителей, учеников, людей, в чём-то пересёкшихся с её жизнью… Письмецо ссыльного учёного Нестора МАЛЕЧИ, некогда отметившего прилежность студентки, напоминает о возможной в её жизни аспирантуре, иной колее… Александра Родионова преуспела бы на любой. Она и преуспела: пронесла, несёт свой свет на земле с достоинством королевы!
Навеки вечные мы все теперь в обнимку
О чём может поведать старая семейная фотография КУТЕПОВЫХ? Если вглядеться, дохнёт замершим временем: стронется с места супружеская пара, троица их дочерей. Все в валенках. А та, слева, – в туфельках, как к принцу на бал. Стоит, не дрогнет.
– Генеральша! – дивился отец на крутой норов средней дочери. И в кого? Сам он покладист… Может, детство грубого помола лепило в рубашке рождённую? Может, само имя царственное, воительное проявляло себя?
– Не горься! – напутствовала мать ко всему прочему, – Упало ли что, пропало, – не горься!
Мать знала, как выжить в этом неприветном мире: два затяжных голодных смерча за плечами. Не вылетит ли третий?.. Взрослые смотрят в объектив из года тридцать седьмого с затаённой тревогой. Как будто, через него просвечивают сороковые…
Спаси и сохрани
Страна пела «Если завтра война». А она – у порога. Село Чапаево наводнили беженцы. Комитет комсомола школы запустил лотерею: осиротевшие дворики по амбарам помели, по сусекам поскребли, – танк «от комсомольцев Западного Казахстана» пошёл в бой!
Дети садились за парты, когда заканчивали со взрослыми уборочную страду. Слали на фронт варежки-носки. Что бы ещё? «Обращение» чапаевцев ко всем школам области с пространным содержанием и кратким смыслом «не протирать штанишки, помогать фронту!» облетело все школы, блеснуло в газете: вот какие дети у страны! Подпись Кутеповой в первом ряду. А как же без неё? Без Кутеповой в школе уже ничего не обходилось: «Генеральша!». Однолетки неизменно выбирали Кутепову в старосты. Житие без папки-мамки переносилось ею по-спартански. Шурочка с десяти лет обживала чужие углы: под голову книжку, сверху пальтишко, вот и ночлег! Изредка приезжал из Мергенево отец, проведать как учится дочь, привозил нехитрые продукты. Чашу мороженого молока как личностный подарок матери.
Не было б счастья чапаевской школе, да осветило ссыльным интеллектом, одарило эвакуированным. «Всем выучить по одному стихотворению, а тебе, Кутепова, десять!» – литератор Александр Яковлевич влюблял в Александра Сергеевича ученицу Александру. И та декламировала: «Я к Вам пишу…» В чтице проступало то, что называют душой.
Авторы толстых книг не подозревали, какой взыскательный читатель закладками, заметками, выписками собирает их взлётные строки. «Левитан» местного радио самые чёрные вести с фронта утишала целительным: «…но будет время и капли крови твоей горячей, как искры вспыхнут!..»
Читает классиков по сельскому радио девочка Шура, читает стихи в блокадном Ленинграде Ольга Берггольц, вчерашние изгои Кремля-священники возносят молитвы:
«Спаси и сохрани!» И весь этот общий посыл распятой земли поднимается выше Александрийского столпа! Летит, где и Вселенский разум в смятении.
Декабрь сорок второго. Негласный указ, школы страны отпустили с уроков неоперившихся птенцов, – в окопах дозреют: немцы под Сталинградом! «Этим малятам шинельки ушивать-не ушьёшь», – вздыхали сельчане. Двадцать новобранцев района собрали в Чапаевской школе. В десятом полыхнуло комсомольское собрание. У Шуры Кутеповой доклад о генералиссимусе Суворове: пусть будут такими же отважными, как он! Играл струнный оркестр. Бодрили маршевые песни:
Вперёд вы товарищи,
Не смейте отступать!
Чапаевцы смело
Привыкли умирать!
Разве можно привыкнуть умирать? Разве жизнь не одна-разъединственная? Странные строки придумал поэт. Повторяют несуразные слова миллионы. Не думают. Если думать, можно сбиться с всеобщего шага. Портретным оком провожали бритоголовеньких духовные пастыри… Далее – всем селом. Старикам казалось – на закланье. Малым – на подвиг!
Бардовская гитара шестидесятых расскажет об этих проводах и тысячах других просто и горько:
На пороге едва помаячили
И ушли за отрядом отряд.
До свиданья, мальчики! Мальчики,
Постарайтесь вернуться назад!
Из семёрки Шуриных одноклассников вернулся один. Союз «однопартийцев» (с одной парты) Саша ГОРБУНЦОВ+Зина КУТИЩЕВА воссоединились, как вызов войне, как символ счастливой любви в отдельно взятом степном селении.
У Баскачкина моста
От роду не было креста
Окраина с ямских татаро-монгольских времён имела тёмную славу. Караванный путь то и дело запинался о таможню. История. И ныне Баскачкинская округа на полицейском глазу. Ночки тут поварганистей, ребятня хулиганистей. Здесь выросла первая послевоенная школа. По её коридорам дипломированный преподаватель русского языка и литературы несёт свою неизменную улыбку, покоряет ерепенистое пространство. И нет не влюблённых в её предмет: сорок пять минут – кометный промельк…
