Ветер времени перевернул сразу несколько страниц жизни, унёс само словосочетание «Шура Кутепова». Александра Никитична РОДИОНОВА Шурой осталась лишь для родных-близких.
И может, приснилось ей село Мергенево, зашторенное прифронтовой полосой: начальная школа, первый опыт учительства? Какая сила, небесная или бьющая из нутра, заставляла вселять человечье в опустыненные души? Газетная статья, превращённая ею в пьесу, собрала колхозников от мала до велика. И вот оно чудо слова: детскими голосами как в звонаренку: «Победа будет за нами!»
Может, приснились глаза девочки, бухнувшейся в глубокий обморок на уроке? Мерцают, кричат из сорок голодного года: «Было, всё было!» Девочка из беженцев. Местные крепче – Урал кормит. Крутит юная учительница самодельные жернова, белой пылью пылят бережёные колоски. – Жить будем! – учительница не хуже этой девочки знает, как уходит ослабевшая земля из-под ног, как тошнотворно кружась возвращается… Семнадцатилетняя учительница сделает всё, чтобы её подопечные не летали в бездну. В колхозе откроют столовую для школьников.
Писатель Юрий ГЕНКЕ приходил на её уроки разгадывать магию успеха: в улыбке ли она, в голосе учителя или чувстве слова? Нет науки, объясняющей магию. Физика сердечности необъяснима. В книге «Ровесники века» в одной из героинь так и просвечивает преподавательница восьмой школы…
Не уходит прошлое: слишком много в нём счастья! Для студентки Уральского педагогического вуза хлебный паёк – счастье, и счастье – кипяток, согревающий скрюченные в аудиториях пальцы. Но разве к счастью она стремится? Она стремится к Делу. Бывает, два понятия сливаются воедино.
И тогда приходят письма из будущего: «Школьная пора… Как хорошо, что была эта светлая полоса в моём нищем детстве. Вспоминаю: вы говорите о Пушкине. Я слушаю, влюблённая в Пушкина, Онегина, в Вас. Кто знает, если б не Вы, не Ваши уроки, разгорелся бы во мне огонёк любви к поэзии? Некрасивую, вы учили меня читать стихи. Помните? Сыну бы моему таких учителей… Валя 1.03.1986».
Родионова помнит, нельзя не помнить девочку с седьмой парты Валентину ТЕЛЕГИНУ. Робкую. Горбик на спине как рюкзачок горького горя. Но распахнула душу стихами! Плывёт по литературному небосводу. Красавица!
Правящая планета Марс уж, верно, побеспокоилась о своей подопечной: в двадцать пять лет усадила в директорское кресло. Восьмая школа вышла «в люди», встала на экспериментальные рельсы рабочих профессий. Переустройство разложено по полочкам на полгода. Какая ещё карьера? Родионова уже и не мыслила себя вне школы! «Но партия сказала: «Надо!» Дала три дня на размышление, как в ЗАГСе.
«Александра, Александра,
Этот город наш с тобою!»
Получить власть, войти в правящие палаты и… никаких инструкций к действию! Не оставил ли предшественник незавершёнки в делах? Пятиться поздно, – на дверях табличка: «Секретарь Уральского горкома компартии Казахстана по вопросам идеологии Родионова».
Дела нашли новую хозяйку города сами: на метле не облетишь! Облетала на «Волге». Открытие спортплощадки, площади, поздравление с премьерой, пуск новой мощности завода. Принятие-проводы высокого гостя… Это её город, её триумфы, её заботы! И «то ямы, то канавы» – её…
На ТЭЦ рванул водогрейный котёл. Тут и первый секретарь, не будь в отлучке, скрёб бы затылок: нет другого! Директор Ворошиловского завода Атоян знал о запасном в Актюбинске. Экстренные переговоры, оперативные действия: через три дня Уральск сбил с ушей сосульки, отогрелся.
Тяжела ты шапка Мономаха! Кому-то не по размеру. Родионовой – в самый раз! Шестьдесят первый год взмыл в космос: «Удивляйся мир, завидуй!» – Уральск глядел в небо из коммунальных окон, дряхлых бараков, утлых мазанок. И радовался!
Корка хлеба ржаного, стакан молока
И от этой ничтожности сытость была.
Словно чья-то незримая нами рука
Клала что-то ещё на пустыню стола.
Так мы жили, не зная, что можно пенять
На провалы, прорехи, гнильё да быльё.
Безотказно спешила душа восполнять
Восстанавливать мир из себя самое …
–Это про нас! – подали бы голос дети войны.
– О нас, – заключили бы послевоенные.
– Это про советский народ, – признала б главный идеолог города шестидесятых…
Семью Кутеповых тоской и мягким климатом вернула к себе воронежская даль. Шура-Александра, как Ангара, раз и навсегда выбрала своё русло…
Школу под номером восемь колыхнул буйный дух не только Баскачкина моста: «Верните Родионову! Доводим до вашего сведения, что одновременно мы посылаем заявление о нашем несогласии с вашим не обдуманным решением во все инстанции. Возможно, придётся обратиться к Н.С. Хрущёву. 20.06.61г.»
Пронумерованный столбик подписей своего заявления не отстоял. Первые шаги второго секретаря показали, – во власть пришёл человек не случайный: в праздник – звезда, в смуты –парламентёр.
Хрущёвский обгон Америки по молоку-мясу обкорнал сельское подворье под городской ёжик. Окраинный Уральск всё ещё мычал-похрюкивал. Бурёнка на проспекте как в Индии – священна. Вдовы на кожевенно-обувном бузят: «Не прожить без подсобки!» В молочные реки не верят: «Лучше сёдни яйцо, чем завтра курочка». Представительницу власти – в штыки: Фифочка, у ей холодильник по швам трещит!»
