Искусство – это отражение жизни и человека, оно всегда было и остается ориентиром миропонимания. Первые наскальные рисунки воспроизводили не только быт древних людей, но и их чаяния и страхи. В классическую эпоху появились каноны живописи, следование которым было обязательно для художника. С конца XIX века концепция автора выходит на первый план, вместо строгого изображения людей и предметов стали появляться гротескные формы и схематичность деталей. Мир становится непонятным: крах религии, новые открытия физики, страшные войны, прокатившиеся по Европе – все это ознаменовало новую эпоху, перейдя в которую, человечество вновь ощутило экзистенциальный страх, подобно первобытным людям, впервые увидавшим молнию. Сюрреализм отлично выразил эту нестабильность, искаженность форм, приобретя большую популярность по обе стороны океана. Одним из ярких его представителей стал Сальвадор Дали. Немногие знают, что в Уральске есть свой Дали, в работах которого легко угадывается рука эксцентричного мастера, зовут его Нуртай Жардемов. Работы уральского Дали можно было видеть на недавней выставке в Центре искусств «Атамекен». О своем творчестве Нуртай Жардемов рассказал в интервью «Н».
Роман ДРОЗДОВ
– Нуртай, с чего начинался ваш творческий путь? Сколько лет Вы занимаетесь живописью?
– Мы с братом с детства рисовали, как все дети, наверное, просто я немного больше внимания уделял этому. Я помню, как сидел, нервничал, у меня не получалось, но я продолжал. Я говорил себе: «Почему ты не можешь, все великие художники тоже не сразу стали великими». После школы поступил в Саратовское художественное училище на оформительский факультет, в 1994 году окончил. Работал какое-то время в разных организациях, пробовал себя в других профессиях, но мне это было не интересно. Я с детства хотел работать там, где нет начальников. Потом сказал себе: стоп, я же умею чуть-чуть рисовать. И начал этому больше уделять внимания. Когда к чему-то упорно стремишься, работаешь над собой, твои труды обязательно окупятся. В направлении сюрреализма я пишу с 2008 года. Раньше я никогда не пробовал себя в этом жанре, просто портрет, пейзаж. А началось все с международного симпозиума, который проходил в 2005 году. Из Уральска я был единственным участником. Не знаю почему, но что-то толкнуло меня на это. Нужно было придумать картину на месте за три дня на абсолютно свободную тему. Вот, я сижу и не знаю, что рисовать, мне уже говорят: «Ну, делай хоть что-то уже». На фоне из соседнего здания Казахского драмтеатра шла музыка, это был Морриконе. Я стал слушать, начали появляться какие-то мысли, образы, и так я нарисовал свою первую картину в жанре сюрреализма. Она называется «Театр желаний». То есть музыка имеет значение, смысл, она помогает создавать образы, потому что композитор вложил в нее свои переживания. Приходит волна эмоций, и я сам начинаю сопереживать, чувствовать и через это состояние я пишу картины.
– Когда вы начали считать себя художником? Искусство кормит?
– Понятие художника очень широкое. Я не скажу, что я зарабатываю этим хорошо – пейзажи, портреты – да, продаются, но не сюрреализм, эти картины у нас не так популярны, многие не понимают этого направления. Сюрреализм не для продажи, это более тонкое искусство, и оно не так востребовано широким обществом, как портрет или пейзаж. Но я думаю, мы придем к тому, когда вместо нового «Айфона» люди предпочтут покупать картины, тогда будет интерес к искусству, сейчас же больше потребительского. Важно, чтобы люди умели видеть картины, имеющие концептуальную ценность, идею. Если бы я имел возможность, я бы создал в городе большую выставочную галерею, где в фойе выставлялись бы все работы художников. И тогда был бы стимул писать больше, совершенствоваться, если бы была такая поддержка. Я уверен, что искусство созидает, делает людей лучше, это важно.
– Многие художники особенно на первых парах опирались на творчество знаменитых мастеров. В ваших работах угадывается стиль Дали. Это осознанное подражание? Почему вы выбрали сюрреализм?
– Я пишу в направлении сюрреализма, но я не копирую стиль Сальвадора Дали, его элементы. Я согласен, художественная подача может быть намного круче у Дали, но я считаю, это не главное. Главное – идейный замысел. У Пикассо, например, есть три мазка, там нет никакого образа, но эта картина считается величайшим произведением. В каждый период времени появляются великие художники, а чем я хуже? И я решил сделать что-то такое, не похожее на других. Да, на меня повлиял Сальвадор Дали, мне нравится его направление, потому что он все каноны вычеркивал и делал свое. Не надо ни на кого равняться, просто выражать свое внутренне видение. Дали – непростой художник, он очень начитанный, и разгадывать его картины сложно простому человеку. А я хочу сделать такой сюрреализм, чтобы любой человек просто посмотрел и все понял – все по полочкам, не надо учиться, книги читать, просто нужна интуиция.
– Были ли эксперименты со стилем?
– Я не стою на одном месте. В будущем, может быть, я вообще буду рисовать доски какие-то, но главное – этим я могу передать свою мысль. Сейчас есть много художников, которые просто рисуют и говорят: «Не знаю, что получилось, но красиво». Я не сторонник такого искусства, потому что, если ты что-то показываешь людям, ты должен сказать, объяснить, что ты сделал, а так забор покрасить любой может. А когда создаешь то, чего еще не было, это намного интереснее. Я почувствовал, что у меня есть потенциал, и я каждый день что-то новое пишу. Сейчас три картины на очереди, времени не хватает. Только эскизов готовых у меня три с лишним тысячи. Когда все это сделать?
– Вы известны также как автор герба нашей области…
– Да, в 2015 году я стал победителем конкурса на эскиз герба ЗКО. В конкурсе принимало участие 45 художников, были определены семь финалистов. Потом в течение трех месяцев шло голосование, и мою работу оценили, как лучшую.
– Какие еще художники, кроме Дали, на Вас повлияли?
– Мне нравится Пикассо, у него свой узнаваемый стиль, его нельзя повторить. Но, в первую очередь, я стремлюсь себя возлюбить. Чем я хуже? Эта творческая энергетика находится в свободном доступе, каждый ее может получить. Поэтому я возомнил себя величайшим художником своего времени. А дальше пусть меня хейтят, мне все равно. Я выложу все, что у меня в голове, до последнего мазка, и я уверен: придет время, когда на меня вынуждены будут обратить внимание. Я представляю людям то, чего до этого не было. И это не хуже, чем у великих художников. Просто у нас принято считать, что все великое уже создано, мол, успокойся. Это очередной стереотип, всегда можно найти что-то оригинальное.
– Какая самая дорогая Ваша картин?
– Самая дорогая проданная мной работа висит в нашем аэропорту. Это новая 12-метровая картина, мне ее заказали, очень масштабная – имеет четыре соединяемых отсека высотой два метра и в длину три метра каждая. За четыре дня я ее написал. За сколько продал – коммерческая тайна.
– Бывает ли творческий застой? Встречались ли Вы с непониманием, критикой ваших работ?
– Художнику нравится, когда пишут комментарии, когда кто-то начинает интересоваться, он начинает больше работать. Но сейчас у нас принято молчать, как будто тебя не замечают. Написал достойную работу – один лайк, 500 просмотров и тишина. Думаешь: «Может, я что-то не так сделал». Другой художник кидает просто нарисованную булочку – и там 100 комментариев: «Какая румяная булочка!», «Какая подача!» и т.д. С другой стороны, мне кажется, что если люди молчат – значит, ты идешь в правильном направлении. Только когда создаешь что-то поистине гениальное, вокруг все умолкают, все ждут твоего распада, как ни печально. Такова психология, и я это тоже исследую. Мне вообще интересно все, что касается человека, я хочу выяснить его природу, и когда я это пойму, я создам картину, где все это раскрою.
– Как дорого обходится все необходимое для работы?
– В принципе не так дорого. Но есть другая проблема – найти качественные краски. Например, у нас нет яркого, насыщенного красного цвета, эти краски приходится покупать за рубежом по очень высокой цене – 40 миллилитров обходится примерно в 30 тысяч тенге. Но это действительно хорошая краска, пигмент яркий. Как его нанес, так он и будет лежать на холсте. Наши же краски тускнеют со временем, нужного тона очень трудно добиться.
– Что бы Вы никогда не стали изображать в своих картинах? Есть ли у вас табу, как у художника?
– Насилие. В нем нет красоты, поэтому нет смысла. Иногда, конечно, приходится изображать его образно, но целенаправленно – это против моей философии. Я стремлюсь к тому, чтобы все мои картины учили осознанности.
– Кем Вы видите себя через несколько лет? Есть планы?
– Я мечтаю сделать хорошую выставку, чтобы показать себя на международном уровне. Пусть мне дадут оценку компетентные люди. Если что-то не так, я восприму это нормально, не сломаюсь. Не знаю, буду ли я тогда продолжать писать, потому что если мир отказывается от твоего творчества, то в нем уже нет смысла. Но я оставлю свою коллекцию потомкам. Хотя есть люди, которые вас ненавидят, а есть те, которые любят. Из тысячи найдется человек, который скажет: «Вот это вещь»!
– Что бы Вы посоветовали начинающему художнику?
– Не рисовать (смеется). Это шутка, конечно же. Настоящий художник не сможет не рисовать. Его воля во власти той энергетики, о которой я говорил ранее.
– Спасибо за интервью!
Фото предоставлено Нуртаем Жардемовым
