В минувшее воскресенье отмечался Международный день медицинской сестры, а скоро, в третье воскресенье июня, медицинское сообщество отпразднует День медицинского работника. Накануне всех этих событий врач-гинеколог с 22-летним стажем лечебной практики, преподаватель уральского медицинского училища, а также активный внештатный автор нашей газеты, который пользуется большим уважением среди читателей «Надежды» — Тамара Ивановна Ларина, разменявшая девятый десяток лет, с ностальгией рассказала много интересного о своей любимой профессии.
— Тамара Ивановна, мы знакомы несколько лет. За эти годы Вы неоднократно печатались в нашей газете на различные темы. Но чаще о своей профессии и всегда говорили, что очень любили ее…
— Да, я очень любила свою работу, потому что получала от нее большое удовлетворение. Порой доставляют больную в тяжелейшем состоянии с большой кровопотерей, а уходит она от нас на своих ногах. И это мы вернули ее к жизни. Разве это не радость? Это больше, чем другие жизненные радости, важнее. Работая со студентами, я всегда говорила, что ничто в жизни не приносит такого удовлетворения как любимая работа. Акушерство и гинекология – очень непростая профессия, нередко требует мгновенного решения и столь же мгновенного действия, иначе за одну минуту можно потерять женщину. Бывает, что счет идет на секунды, сжимаешься весь в кулак и действуешь. Вспоминаю, сколько всего пришлось пережить, спасая женщин, которые могли погибнуть на любом этапе доврачебного халатного отношения к себе.
— Были ли в вашей личной практике подобные случаи?
— Нельзя назвать их преступными, но и нам сносило иногда крышу. Это врачебная ошибка. И это определение спасает врача. Но! Все врачебные ошибки от недостаточных знаний, что и случилось в нашей практике. Как-то беременная со сроком 24-25 недель поступила на прерывание (по медпоказаниям) со стерилизацией. У нее был туберкулез легких в активной форме. Вынашивание и роды противопоказаны. Малое кесарево сечение прошло в обычном режиме. Закончили стерилизацию трубы слева, перевязку попросту. Переходим на правую сторону. Но… правых придатков нет. Посчитали это аномалией развития и спокойно закончили операцию. Прошло два года. Вновь поступила женщина на прерывание беременности со сроком 24-25 недель и активным туберкулезом легких. Она узнала меня и задала законный вопрос. Я объяснила, что такое бывает, когда силами природы происходит расперитонизация. Оставшаяся часть трубы становится проходимой. Но какой же был конфуз, когда мы обнаружили вторую матку и на ней торжественно восседали вторые придатки. Ну, что ж, малое кесарево на этой матке и стерилизация. Вот так вот было — надо знать и помнить, что придатков бывает всегда пара.
— Бытует мнение, что врачи привычны к смерти больных…
— Меня коробит, когда так говорят. В одно из моих ночных дежурств в роддоме меня позвали в отделение патологии беременных. Случилось, что закровила женщина с угрожающим выкидышем. У нее были одни роды и три медаборта. Последний за два месяца до настоящей беременности. Как понять в этом смысле женскую логику?.. Конечно, беременность протекала осложненно. За срок 24-25 недель она уже третий раз поступила на стацлечение. При осмотре я заподозрила предлежание плаценты (когда плацента располагается не в теле матки, как положено). Вызвала главврача, решили оперировать безотлагательно. Я сказала об этом женщине. Она как-то всплакнула. Однако я успокоила ее: «Операция всего не более 40 минут, все будет хорошо». «Знаю, знаю, но что-то хочется плакать», — ответила она. Вероятно, плакала ее душа, которая все знает и предвидит. К сожалению, в акушерстве не все предвидимо. Во время операции развилась тяжелейшая патология: кровь перестала свертываться. Это так называемый синдром ДВС. Шесть часов безуспешной борьбы. Женщину мы потеряли. Ей было всего 26 лет. Как Вы думаете: к этому можно быть равнодушным? К этому привыкнуть нельзя.
— А бывала ли в вашей среде конкуренция?
— Назвать это конкуренцией, как-то не вяжется. Скорее, это зависть к успеху, которая порой сочетается с преступностью. На мою долю и такое подсиживание выпало. Жена одного обкомовского работника, поступившая на оперативное лечение, попросила, чтобы я ее оперировала. При этом разговоре присутствовала коллега, которую я, ничего не подозревая, имела неосторожность взять на ассистенцию в операции. Она всегда относилась ко мне с иронией, с подковырками, считала меня выскочкой. Но о том, что она может совершить пакость с угрозой для здоровья и жизни больной, я и подумать не могла. На операции хирург выполняет основные манипуляции, в том числе наложение швов. Ассистент вяжет. Однако замечаю, что она вяжет очень усердно, просто с пристрастием. Делаю замечание: «Не тяните так сильно — прорежутся швы». Хотя зачем я это ей напоминаю — она сама оперирующий врач, знает не хуже меня. Прорежутся — будет кровотечение, придется снова все перешивать. Наконец, операция закончена, осталось закрыть брюшную полость. И в этот момент ассистентка хватает со столика операционной сестры, что категорически запрещается, зажим с острыми зубчиками и махом кидает его на верхушку мочевого пузыря. У меня потемнело в глазах. Я поняла – план она разработала до операции. И что же? Вывели мочу – в ней кровь. Вызвали уролога. К тому же из прорезавшихся швов началось кровотечение. Вся работа насмарку. Начали снова шить, плюс еще работа уролога. После операции мне так хотелось залепить ей пощечину, но я сказала: «Уходи!» Она ушла работать в онкодиспансер, а потом и вовсе уехала с семьей на Украину.
— А как насчет взяточничества в медицинской среде, с этим сталкивались?
— Лично я никогда не брала ни копейки. Еще в самом начале моей деятельности пробовала мне сунуть две десятки наша акушерка. Так я их кинула ей в лицо. Второй раз фельдшер скорой помощи так поступила, я потом ей отправила эти деньги по почте. И больше никто никогда меня деньгами не «осчастливил»… Хотя, что грешить, была и у меня взятка. Лежала как-то в нашем отделении одна дама с воспалением. Выписалась, уехала, потом вдруг явилась ко мне домой и упала в ноги с причитаниями. С ней девочка лет 14. При этом дает мне пачку денег по 25 рублей штук восемь. Я аж испугалась. А дело было так. Своих детей у этой женщины не было, она воспитывала дочь сестры. Так вот пока она лежала у нас, девочка забеременела от ее мужа. И срок уже большой, в районной больнице не взялись прерывать беременность… Аборт прошел как нельзя лучше, через два часа девочку забрали. На второй день эта женщина вновь приходит ко мне и опять дает деньги, правда, как я заметила, пачка похудела. Ну, думаю, коли так настаиваешь, денег все равно не возьму, а вот куклу моей дочери пусть купит. Она и купила тряпичную куклу с каменной головкой за 2 рубля. Коллеги потом надо мной, конечно, посмеивались, когда я им рассказала…
— Смешным случаям в вашей работе тоже было место?
— Конечно. Наш замечательный, многоуважаемый и известный врач-гинеколог Николай Павлович Урожок заведовал городским отделением гинекологии, а я – областным. Как-то я составляла отчет по абортам и мне были нужны данные по этой же статье из горгинекологии. Приехала, захожу в кабинет завотделением. Н. Урожок кипит, а перед ним плачет медсестра. Вчера она приводила свою сестру на аборт, а сегодня Николай Павлович обнаружил у себя в шкафу бутылку коньяка. Взяток он не любил, да еще и от своих, что называется. Словом, пыль столбом! А когда медсестра вышла, доктор достает бутылку из шкафа, разворачивает газету, выражение его лица меняется, он как-то весь напрягся: «Ото-же я дурак, це же я вчера сам купил для строителей гаража». (Он был украинец). Уж так сокрушался, позвал медсестру, извинялся… Был и другой смешной случай. В отделении проходили интернатуру две студентки. Утром, просматривая истории болезней поступивших за ночь, мы часто сравнивали размеры выявленных у пациентов образований с величиной либо грецкого ореха, сливы, яйца куриного или гусиного, либо с кулаком. Так вот читаю запись, которую сделала интерн: «В левых придатках определяется образование величиной с мужское яйцо». Я упала! Потом с коллегой даем это прочесть Николаю Павловичу. Он читает, лицо его краснеет, и мы слышим его знаменитое: «Шось, шось?»… А моя «взятка» разве не хохма? Словом, было и у нас все человеческое.
— А были ли бытовые курьезы, о чем бы Вы хотели предупредить женщин?
— Я всегда говорила женщинам: «Не оставляйте мужей хоть на день, хоть на неделю без присмотра!» Когда муж моей подруги поступил в ординатуру в Саратове, я ей говорила: «Брось все и езжай с ним». Она отвечала, что, мол, он ее любит, а она ему доверяет, и что к тому же он живет у ее родной тетки. Но случилось, что муж закончил ординатуру, поступил в аспирантуру, женился на дочери профессора и потом уехал в Целиноград… Помню еще такой случай. Состояла на учете беременная молодая интеллигентная женщина-москвичка. Обследована, здоровенькая, очень милая девочка. Все анализы хорошие, в том числе и на сифилис. СПИДа тогда еще не было. Где-то в 20-недельном сроке она уехала в отпуск в Москву. После возвращения продолжила наблюдаться у нас в женской консультации. Когда срок подошел к 32-й неделе (уход в дородовой декретный отпуск) все анализы повторили, и реакция Вассермана (на сифилис) оказалась на 4 креста, а на шейке матки цветущая язва. Сифилис в расцвете. Как сказать об этом женщине? Что делать? Удар был не только для нее, мы все были в шоке. Откуда? Обследовали мужа – тот же результат. Оказалось, что он, пока жена была в Москве, хорошо гульнул. Женщина хотела покончить с собой. А ребенок? Проведено интенсивное лечение. Роды прошли благополучно. Малыш родился здоровенький. Женщина тоже практически выздоровела. Я говорю «практически», так обычно говорил наш профессор. А как-то один студент спросил у него: «А Вы согласились бы свою дочь выдать замуж за практически излеченного?» И он ответил: «Нет!»
— Как Вы относитесь к современной медицине, ЭКО, трансплантологии и платным услугам?
— ЭКО не принимаю, этот эксперимент когда-нибудь аукнется. Не люблю все противоестественное. Что касается трансплантологии, считаю — это высшей степени искусство, преклоняюсь перед этими врачами-чудотворцами. А вот платная медицина доступна далеко не всем, и потому сейчас заболеваемость выросла в разы. Нареканий много: и очереди, и к специалистам можно попасть, только пройдя этапы участкового терапевта со всеми видами обследования. А у специалиста запись на месяц вперед, а то и больше. Раньше медицина была бесплатная. Все виды. Заболел, обратился, приняли, помогли безотлагательно попасть к любому узкому или широкого профиля специалисту. Но все же жива медицина, и в этом я убедилась лично, когда 9 марта мне стало так плохо, что я вынуждена была вызвать скорую. Врач очень внимательно послушал меня и сказал: «Я Вас забираю с собой». Я не ожидала такого поворота. Но чувствую, что он прав. И мало того, он лично помог мне спуститься со второго этажа, остался со мной в салоне, подключил кислород и доставил в многопрофильную больницу, где меня в отделении пульмонологии быстро поставили на ноги. Большое им спасибо!
