9 Мая поэту, фронтовику, гражданину Булату Окуджаве исполнилось бы 90. «Надежда» связана с ним особой нитью – именно Булат Шалвович в 1992 году дал напутствие новой газете, названной так во многом благодаря его творчеству.
У каждого человека моего поколения когда-то состоялась своя встреча с поэзией Окуджавы. У меня это была маленькая виниловая пластинка, на которой уместились четыре «городских песенки» — так сам поэт называл свои стихи. Это были «Надежды маленький оркестрик», «По Смоленской дороге», «Песенка о Леньке Королеве» и «Полночный троллейбус». Практически ничего не зная в свои 17 лет о самом поэте, я влюбилась в его творчество сразу и навсегда. Я готова была слушать и слушать эти песенки до бесконечности. От них исходила какая-то магия – магия слова, положенного на музыку. Голос поющего поэта притягивал и завораживал, хотя сам он и был весьма скромного мнения о своих вокальных данных.
Юлий Ким – Булату Окуджаве
Ах, мил-сердешный друг! Намедни инженеры
Пустили через фильтр окрестный воздух наш.
Оказывается, что в составе атмосферы,
Где бывший кислород – там только голос Ваш.
Там только голос Ваш негромкий, но волшебный,
И надобно дышать – и замирает дух,
И лишь вздыхаю я от полноты душевной:
Ах, мил-сердешный друг! Ах мил-сердешный друг!
Потом были встречи с новыми стихами и песнями, и мои чувства к их автору становились только сильнее. Может, потому, что он не творил на потребу публике, умея при этом простыми словами сказать о главном? Или потому, что пытался делать души людей более чуткими и отзывчивыми? Или потому, что его песенная поэзия способна была возвысить человека, вознести его над обыденностью? А, может, просто потому, что он, как и его бесстрашный «бумажный солдатик», «переделать мир хотел, чтоб был счастливым каждый»…
Он ушел на фронт добровольцем в 17 лет и называл себя «смешным солдатом», от которого было «немножко толку». «Впечатление от фронта было очень сильное, ведь я был мальчишкой», — вспоминал Окуджава. Эти впечатления потом вылились в военные песни. «В основном это были грустные песни, — писал поэт. — Потому что ничего веселого в войне нет». «До свидания, мальчики», «А мы с тобой, брат, из пехоты», «Вы слышите, грохочут сапоги» — кто сегодня не знает этих песен? А его бессмертная «Мы за ценой не постоим» из к/ф «Белорусский вокзал»? И ни одна не оставляет слушателей равнодушными. Они пропущены поэтом через себя, а, значит, не могут не затронуть и наши души.
Не раз и не два я слышала и себе самой задавала вопрос: а что сегодня написал бы тот или иной ушедший от нас поэт – например, Высоцкий, Окуджава? Какой бы была их реакция на день сегодняшний? Но стоит открыть томик стихов – и сразу находятся ответы. Оказывается, они уже давно рассказали нам и о нашем времени, и о нас самих. Потому что есть ценности, называемые вечными. Потому что большой поэт – всегда наш современник.
Перечитывая строки Окуджавы, вновь и вновь убеждаешься в этом:
Вселенский опыт говорит,
Что погибают царства
Не оттого, что тяжек быт
Или страшны мытарства.
А погибают оттого
(и тем больней, чем дольше),
Что люди царства своего
Не уважают больше.
Мне это стихотворение открылось в контексте событий на Украине. Все мы очень остро переживаем то, что сейчас там происходит – слишком многое связывало и связывает наши народы. И сердце щемит от откровения людей, которые идут через боль разочарования в своей стране…
Ах ты, шарик голубой,
грустная планета,
что ж мы делаем с тобой?
Для чего все это?
Все мы топчемся в крови,
а ведь мы могли бы…
Реки, полные любви,
по тебе текли бы!
Простые слова – а сколько в них глубины! Не зря композитор Исаак Шварц называл стихи и песни Окуджавы «маленькими философскими эссе с глубоким смыслом». Он же говорил, что «песни Булата проникали в души и расправляли их». Мне кажется, что об этом можно сказать и в настоящем времени – стихи и песни Окуджавы по-прежнему «проникают и расправляют», по-прежнему «гремит и бродит меж людьми» его «надежды маленький оркестрик под управлением любви». И мы слышим его, этот оркестрик, потому что без любви и надежды нам сегодня просто не выжить!..
Когда в далеком уже 97-м по радио сообщили о том, что Булат Окуджава скончался в военном госпитале парижского пригорода Кламар, я заплакала. Молоденькая коллега удивилась: почему вы плачете, ведь он уже старый! Да, для нее это был просто старый (73!) известный поэт, а я в тот миг потеряла необыкновенно близкого и родного человека, который был рядом долгие годы. Я искренне посочувствовала тогда молодым мальчикам и девочкам, которые эту потерю не ощутили – ведь для того чтобы потерять, надо сначала найти. Возможно, многим из них еще повезет и они найдут своего Булата Окуджаву, потому что большие поэты уходят, чтобы остаться с нами навсегда.
Ольга Олюнина Напутствие Булата Окуджавы газете «Надежда» (1992г.): «Надежда – это замечательное слово. Во многом благодаря этому чувству человечество совершенствуется и движется вперед. Однако нельзя его превращать в фетиш. В таком случае опускаются руки, возникает ощущение полной зависимости, и человек превращается в холопа. Пусть же надежда поможет нам в любых обстоятельствах оставаться людьми».
Владимир Высоцкий:
«Молодым ещё человеком я услышал пение Окуджавы. Его песни произвели на меня удивительное впечатление не только своим содержанием, которое прекрасно, но и тем, что, оказывается, можно в такой вот манере излагать стихи. Меня поразило, насколько сильнее воздействие его стихов на слушателей, когда он читает их под гитару.
Я отношусь к нему с большим уважением, просто я его люблю… Он мой духовный отец и в этом смысле остаётся для меня самым светлым…»
Евгений Евтушенко:
«Окуджава был первый в нашей стране поэт, взявший в руки гитару, но его гитара была «беременна» будущими песнями Галича, Высоцкого и многих других бардов, при несвободе печати все-таки отвоевавших право на «магнитофонную гласность». Гражданский протест, не меньший, чем в громовых раскатах Тринадцатой симфонии Шостаковича, звучал и в гитарных аккордах».
Владимир Мотыль::
«С Булатом случилось бессмертие. Он был и остается совестью русской интеллигенции XX столетия. Вместе с Пастернаком и Мандельштамом, Ахматовой и Бродским. Они не дали прерваться связи времен, обрубить нить гуманизма, связующую век прошлый с веком грядущим».